Правовая природа субсидиарной ответственности: наследуется ли долг по субсидиарной ответственности после смерти КДЛ?
В последние годы в российском правопорядке получил серьёзное развитие и широкую популярность институт субсидиарной ответственности при банкротстве. При этом долгое время фундаментальный вопрос о правовой природе субсидиарной ответственности при банкротстве оставался без ответа. В доктрине до сих пор отсутствует единообразный подход к тому, чем же всё-таки она является.
В Определении ВС РФ от 07.12.2015 № 307-ЭС15-5270 (банкротство ООО «Ярославль-Трейд») указывается, что субсидиарная ответственность руководителя по долгам возглавляемой им организации возникает вследствие причинения вреда кредиторам. При этом завершение конкурсного производства само по себе не влечёт материальные последствия в виде освобождения руководителя от ответственности, поскольку в силу закона требование к нему подлежит продаже на торгах.
ВС РФ этим определением сделал первый шаг к тому, чтобы подтвердить деликтную природу субсидиарной ответственности: КДЛ привлекается к субсидиарной ответственности за причинение вреда кредиторам юридического лица, то есть совершает в отношении них деликт (ст. 1064 ГК РФ).
Через 2 года ВС РФ закрепил подход к субсидиарной ответственности при банкротстве как разновидности деликта на уровне абстрактного разъяснения в п. 2 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 21.12.2017 № 53, согласно которому при привлечении КДЛ к субсидиарной ответственности в части, не противоречащей специальным положениям Федерального закона от 26 октября 2002 года № 127-ФЗ «О несостоятельности (банкротстве)», подлежат применению общие положения глав 25 и 59 ГК РФ об ответственности за нарушение обязательств и об обязательствах вследствие причинения вреда.
В судебной практике возник важный практический вопрос: подлежит ли долг по субсидиарной ответственности наследованию? Ответ на данный вопрос во многом зависит от того, чем по своей правовой природе является субсидиарная ответственность.
Во многих судах сформировалась устойчивая судебная практика, по которой суды отказывали кредиторам во взыскании долга по субсидиарной ответственности с наследников КДЛ. В обоснование данной позиции ссылались на абз. 2 ст. 1112 ГК РФ, согласно которому не входят в состав наследства права и обязанности, неразрывно связанные с личностью наследодателя. Долг КДЛ по субсидиарной ответственности рассматривался как требование, неразрывно связанное с личностью КДЛ, в связи с чем его наследники не могут отвечать перед кредиторами.
Однако в Определении ВС РФ от 16.12.2019 № 303-ЭС19-15056 была высказана противоположная позиция. По данному делу нижестоящие суды отказали кредитору во взыскании долга КДЛ по субсидиарной ответственности с наследников.
ВС РФ, не согласившись с позицией нижестоящих судов, указал, что субсидиарная ответственность по обязательствам должника (несостоятельного лица) является разновидностью гражданско-правовой ответственности и наступает в связи с причинением вреда имущественным правам кредиторов подконтрольного лица, а также подчеркнул деликтную природу субсидиарной ответственности, которую можно вывести из п. 2 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 21.12.2017 № 53.
Из этого следует, что долг, возникший из субсидиарной ответственности, должен быть подчинён тому же правовому режиму, что и иные долги, связанные с возмещением вреда имуществу участников оборота (ст. 1064 ГК РФ). Вопреки выводам судов не имеется каких-либо оснований для вывода о том, что обязанность компенсировать своё негативное поведение (возместить кредиторам убытки), возникающая в результате привлечения к субсидиарной ответственности, является неразрывно связанной с личностью наследодателя. Равным образом гражданское законодательство не содержит запрета на переход спорных обязательств в порядке наследования.
Таким образом, ВС РФ пришёл к выводу о том, что долг наследодателя (КДЛ), возникший в результате привлечения его к субсидиарной ответственности, входит в наследственную массу. Иное толкование допускало бы возможность передавать наследникам имущество, приобретённое (сохранённое) наследодателем за счёт кредиторов незаконным путём, предоставляя в то же время такому имуществу иммунитет от притязаний кредиторов, что представляется несправедливым.
Также ВС РФ указал нижестоящим судам, что для реализации права кредитора на судебную защиту не имеет значения момент предъявления и рассмотрения иска о привлечении контролирующего должника лица к субсидиарной ответственности: до либо после его смерти КДЛ.
При этом наследников защищает ст. 1175 ГК РФ, согласно которой ответственность наследников КДЛ должна быть ограничена в пределах стоимости перешедшего к ним наследственного имущества.
В связи с признанием возможности перехода долга КДЛ по субсидиарной ответственности по наследству возникает ещё один интересный вопрос о действии презумпций, предусмотренных главой III.2 Закона о банкротстве.
Некоторые презумпции статуса КДЛ предполагают, что опровергнуть их может только само лицо, привлекаемое к субсидиарной ответственности (потенциальный КДЛ). Наследники, не имеющие отношения к деятельности наследодателя, связанной с юридическим лицом, ставшим банкротом, вряд ли смогут опровергнуть презумпции, имеющиеся в Законе о банкротстве, в связи с чем правильной позицией является исключение презумпций в отношении наследников.
Понимая данную проблему ВС РФ в конце Определения от 16.12.2019 № 303-ЭС19-15056 высказал позицию, согласно которой судам необходимо учесть, что после смерти наследодателя (потенциального КДЛ) наследники не всегда имеют возможность объяснить причины управленческих решений наследодателя, они, как правило, не располагают полным набором доказательств, которые мог бы представить наследодатель, если бы он не умер. Следовательно, судам необходимо оказывать содействие в получении доказательств по правилам ч. 4 ст. 66 АПК РФ.
ВС РФ не указал, что презумпции статуса КДЛ, предусмотренные главой III.2 Закона о банкротстве, перестают действовать в отношении наследников, заняв некую промежуточную позицию.
